первого этажа, на мгновенье остолбенел от неожиданности. Незнакомец не вздрогнул, увидев выскочившего из-за угла Сашу, потому что топот бегущего парня было слышно задолго.

— Драсьте, — произнес Васечкин почти шепотом, и через секунду придя в себя, зашагал к выходу на улицу. Сорокалетний мужчина молча проводил парня взглядом. Когда Саша вышел из подъезда, то тут же бросился к соседнему подъезду. Забегая за стену, Саша успел увидеть, что мужчина тоже вышел на улицу.

— Это он, тот, что вчера сидел тут, — воскликнул в мыслях Саша, выглядывая из-за стены подъезда, — он точно знает мою Ниву. А вот меня он видимо не знает.

Саша ощутил приток адреналина. Мужчина вышел на проезжую часть перед домом и оглянулся. В этот момент из припаркованного автомобиля вышел еще один человек. Васечкин узнал машину. Тот самый Хендай Солярис. Парень, прижимаясь к холодной стене, одним глазком рассматривал охотящихся за Гречкиным людей. Неожиданно Саше показалось, что он встретился взглядом с тем, кто вчера стрелял в них. Парень тут же отшатнулся назад, развернулся, набрал код домофона и заскочил в соседний подъезд. Бегом он поднялся на последний этаж, открыл дверь на крышу и перешел в свой подъезд. К счастью, ключ ко всем дверям крыши был один. Сделано это было для удобства управдома, который, кстати, и дал Васечкину дубликат ключа, чтоб парень мог наблюдать звезды. Саша глянул сверху в проем между лестницей — кто-то поднимался по ступеням. Васечкин не мешкая открыл дверь в свою квартиру и подлетел к Гречкину.

— Они тут, — прошептал он, схватил Юру под руку и потянул к выходу.

Гречкин сразу смекнул в чем дело. На цыпочках они вышли в коридор. Юра успел прихватить обувь. В это время их преследователи были уже двумя этажами ниже. Саша первым взобрался по лестнице наверх, а следом Юра. Несколько выстрелов с эхом прогремели в подъезде, но Гречкин успел захлопнуть дверь на крышу, а Саша тут же вставил ключ и защелкнул замок.

— В первый подъезд! Надо успеть раньше них выйти, — крикнул Саша.

Добежав до спуска в подъезд, Саша открыл дверь. Бегом они спустились до первого этажа и остановились у выхода на улицу.

— Погоди. Не выходим, — с отдышкой сказал Гречкин.

Юра слегка приоткрыл дверь. Поняв, что на улице никого, они бросились за угол Сашиного дома. Неслись со всех ног по Смоленской набережной. После пересечения набережной и Смоленской улицы они забежали во дворы, и, миновав несколько арок сквозь дома, оказавшись на Ружейном переулке, остановились перевести дыхание за углом жилого дома.

— Всё, тут точно не найдут, — Саша, склонившись и уперев руки в колени, глубоко дышал, озираясь.

У Гречкина отдышка была не такая сильная. Он прислонился спиной к стене и посмотрел в телефон.

— Я вас уже два раза спас, — сказал Саша, — я думаю, я приношу вам удачу.

Васечкин сел на корточки, тоже спиной к стене.

— Спасибо, — произнес Юра.

— Куда дальше? — спросил Саша.

— Не знаю, — Гречкин поджал губы, глядя в пол.

Мужчина убрал телефон в карман и тяжело вздохнул.

— Я же вижу, что у вас что-то происходит. Что-то не хорошее. Вы расскажите мне?

— Давай пройдем еще несколько улиц, — сказал Юра, — вдруг они побежали в эту же сторону.

— За этим домом моя бывшая школа. Пойдемте туда.

— Пошли.

12. План Гречкина

Через заборы Гречкин не лазал уже двадцать лет, но идти до калитки, как сказал Саша — это обходить пол школьного двора, так что махнем тут. Минуя спортивную площадку, Васечкин успел рассказать, как он однажды залез на нее ночью с телескопом, еще когда учился в одиннадцатом классе, а его прогнал охранник.

— Какая удивительная история, — пробубнил Гречкин.

Подойдя к крыльцу, Юра узнал, что на крыльце обычно сидели хулиганы и стреляли деньги у младших классов. У Васечкина тоже. Сразу за металлической входной дверью был предбанник, а за ним еще дверь, справа от которой стойка охранника. Охранник в свою очередь стрелял у хулиганов сигареты, и закрывал глаза на то, что они курят на крыльце и занимаются рекитом. Гречкин уже ничего не отвечал на Сашины воспоминания. Они поднялись по лестнице на второй этаж, по той, с которой скатилась выпившая биологичка, когда у Саши был выпускной, и оказались в коридоре второго этажа. Пол тут поменяли на новый деревянный паркет. Раньше был другой — уложенный ёлочкой, местами с выбитыми фрагментами, а теперь параллельная доска лежит. Какая важная информация для Юры… А еще стены покрасили в бледно розовый, вместо бывшего бледно зеленого.

— Вон, Юрий, видите окно? — Саша указал рукой, — я в седьмом классе случайно портфелем его разбил и маму вызвали к директору. Заставили оплачивать.

— Я забыл, где твои родители? — спросил Гречкин.

— Отца не знал. А у мамы был рак. И, в общем… три года назад ее не стало.

— Понятно… Я тоже отца не знал.

— Пойдемте, вон там открытый, — Саша ускорил шаг.

Они зашли кабинет русского языка и литературы. Саша уселся за первую парту в ряду у двери, где он сидел в одиннадцатом классе, а Гречкин подошел к окну и уперся лбом в стекло. На улице он заметил несколько человек, идущих вдоль дома напротив и тут же отпрянул. На всякий случай.

— Чего там? — спросил Саша.

— Народ ходит.

— Не те?

— Не.

— Вы обещали рассказать.

Юра сел на учительский стол.

— Мне надо немного собраться с мыслями, — произнес Гречкин, массируя себе вески, — если в двух словах, то мы планировали улететь с Земли на моем корабле.

— На Элли?

— Да. Откуда ты знаешь? Ах… да… Катя.

— Я знаю только то, что есть какой-то инопланетный корабль. Больше ничего.

— А чего притворялся, что ничего не знаешь?

— Это глупо, но я надеялся, что вы меня сами позовете с собой.

Юра вздохнул.

— Там есть шесть капсул для гибернации, которые подходят и людям тоже, — сказал Гречкин.

— Вы, Саид, — Васечкин принялся загибать пальцы, — Стив, Мингли, Жорж. И одно…

Саша нахмурил брови и резко замолчал.

— Ты чего?

— Катя…

— О боже, еще и Катю?

— А нельзя в одну капсулу вдвоем лечь?

— Нет.

— Хорошо, ну так, а беда-то в чем? В том, что ваши друзья не успевают?

— Да. И… они везут сюда свои семьи… детей.

— О… даже так…

— Да. Мингли ехать почти шесть тысяч километров, остальным по четыре. Если Сфера долетит до Земли завтра, то они не успевают, это сто процентов. Они сейчас примерно на середине пути.

— А взять